Олаф Локнит

Конан и Алая печать

(Трон Дракона-1)

Сопроводительное слово

Взимая на себя тяжкую ответственность пред ныне живущими, а такожде и поколениями будущего, пред всеми благородными (и не очень благородными, но в то же время весьма достойными) людьми, а с ними — и не-людьми, и далее пред каждым из наших общих друзей, с целью восстановления справедливости, торжества правды и развеивания предубеждений, сложившихся вокруг истории, вошедшей в летописи как «Час Дракона», мы имеем честь приступать к собиранию сих мемуарий в единый фолиант.

Увы нам, но распоряжениями вышестоящих — сиречь государей Аквилонии, Немедии, Зингары, Пограничного королевства и Рабирийских гор — нижеследующий труд, составленный из воспоминаний многих людей, запрещено копировать для лиц третьих в течение близлежащих пятидесяти оборотов солнечного круга, начиная отсчет с1296 года по основанию королевства Аквилонского.

Идея навести столь нелепую таинственность, как всякий догадается, принадлежала никому иному, как Его величеству Конану I, из благородного дома Канахов происходящему, каковой и выразил свое повеление в ставшей исторической фразе: «Ежели о том, по вашей вине, узнают за пределами замка короны — на ремни порежу!»

Устрашившись сего грозного речения, мы, однако же, не оставили своих намерений, добившись у короля великой милости, сиречь разрешения сделать еще четыре копии мемуара, дабы разослать их ко дворам государя Нимеда Второго, королевы Чабелы Зингарской, засим и в Вольфгард, Эрхарду Оборотню, а после и небезызвестному Драго, владетелю Рабиров.

Повелитель Конан милостиво согласился, не переставая однако же грозить страшными карами за раскрытие тайны. Монарший гнев охладила лишь вторая историческая фраза, изреченная королевой Зенобией: «И что ты мечешься? Все равно узнают!»

О чем же предстоит узнать читателям нижеприведенного труда и кто такие «мы»?

Ответим на вопросы не по порядку, но по важности.

Составлен мемуар трудами многих людей, как то упомянуто, но лишь двое удосужились взять на себя заботу о сведении рукописей в единую историю, где каждое воспоминание следует за предыдущим в логической очередности и стройной соразмерности, образуя тем изрядно волнующее любого знатока литературных меморий повествование.

Сию тяжкую ношу приняли на плечи двое. От лица Аквилонской монархии — Хальк, барон Юсдаль-младший из Гандерланда, библиотекарь и тайный советник короля Конана. Со стороны же Немедии — барон Хэлкарс Целлиг, хранитель королевских анналов Истины, алхимик и собиратель редкостей.

(Примечание от Халька: с изумлением обнаружил не столь уж и давно, что месьор Целлиг является не более, не менее как одним из древнейших приятелей государя Конана, с коим они проводили годы бурной молодости в небезызвестном Шадизаре.

Какую воровскую кличку носил тогда Конан, мне не известно, однако же Хэлкарс раскрыл мне тайну своего наименования: Хисс Змеиный Язык.

Что привело столь благородного человека в Шадизар, мне неведомо, но я надеюсь однажды раскрыть истину…).

(Примечание от Хэлкарса Целлига, сделанное на полях рукописи: Его звали Малышом!).

Теперь же стоит рассказать о глубинной сути нашей долгой повести. Как всем известно, события 1294 — 1295 годов от основания Аквилонии сотрясли основы тысячелетней Немедийской монархии, и о тех изумительных, таинственных и грозных днях сказано уже немало в королевских и храмовых летописях.

Уяснив, что зачастую общее представление об имевшем место неспокойствии, обуявшем центр Материка, весьма расходится с истинным положением дел, Хальк Юсдаль и Хэлкарс Целлиг решили самоотверженно восстановить истину. С чем и обратились мы к непосредственным участникам прогремевших тайных и явных сражений с просьбою записать самостоятельно или продиктовать нам свои воспоминания или же представить дневники, ежели таковые велись. Результат превзошел любые ожидания, ибо каждый счел своим долгом ознакомить нас со своей точкой зрения на ДраконийЧас, мнением своих друзей, родственников и просто случайных людей, затесавшихся в эту удивительную историю со стороны.

Однако не будем раскрывать всех тайн! Читайте, изумляйтесь, сравнивайте, выводите умозаключения, а самое главное — взгляните на события дней былых глазами непосредственных свидетелей.

И помните: то, что выглядит как дракон, далеко не всегда является настоящим драконом! Равно и наоборот.

Аквилония, Тарантия.

Подписано на Праздник Йуле 1296 года

собственной рукой Халька Юсдаля

из Гандерланда,

а с ним и удостоверяется

росчерком Хэлкарса,

барона Целлига из Бельверуса.

Глава первая

Из воспоминаний графа Монброна — I.

«О душевном согласии»

Аквилония, Тарантия.

20 день Третьей зимней луны 1294 года

от основания королевства.

Сударь, чаша моего терпения переполнена! Я крайне недоволен столь безответственным отношением к принятому на себя долгу! Во-первых, вы дворянин и не имеете права расценивать государственную службу как личное развлечение. Во-вторых, здесь не королевская псарня, не кухня и уж точно не канцелярия месьора Публио. В отличие от господина канцлера, я требую порядка, порядка и еще раз порядка! В-третьих, я уже несколько дней не могу дождаться развернутого доклада о вашей поездке в Хоршемиш. Доколе? Доколе, я спрашиваю, будет продолжаться это безобразие? Может быть, вы желаете оставить службу и вернуться в Танасул? Заняться выращиванием цыплят? Перестройкой фамильного замка? Или, допустим, торговлей?

Тут я не выдержал и пробубнил:

— Господин барон, как вы совершенно правильно изволили заметить, я дворянин и, следовательно, заниматься торговлей мне не пристало…

— Ах, значит, не пристало? А манкировать своими обязанностями перед государством и королем, судя по вашей логике, дело вполне дозволительное и благородное? Доклад я жду завтра же! Никакие отговорки не принимаются. Можете присесть, сударь.

Тут я не выдержал второй раз. Извлек из рукава колета плотный, свернутый в трубочку пергаментный свиток, промаршировал вокруг громадного овального стол и почтительно положил злосчастный доклад перед бароном Гленнором, сопроводив сие действие коротким холодным поклоном.

Получите!

Барон покосился на свиток, поднял взгляд на меня, вздернул брови и снисходительно отодвинул пергамент в сторону.

— Мой дорогой Маэль, я всегда знал, что ты не безнадежен, — их светлость соизволили ухмыльнуться. — Надеюсь, написано без ошибок и твердой рукой?

Я гордо развернулся и отправился на свое место, сопровождаемый веселыми взглядами остальных гостей господина барона. Гленнор вздохнул, побарабанил пальцами по столешнице красного дерева, и вынес негромкий приговор:

— Что ж, с месьором Монброном мы разобрались. Теперь ваша очередь, граф Кертис.

Мои собратья по мученичеству со злорадством уставились на очередную жертву неутомимого барона Гленнора. Я же уселся в кресло, сцепил пальцы замком, уперся в них подбородком, сделал вид, что внимаю поучениям и попрекам нашего досточтимого патрона, а сам ушел в размышления о предстоящем вечере…

Да, милостиво прошу извинить за забывчивость.

Зовут меня Маэль, граф Монброн из династии Монбронов Танасульских.

Мне целых двадцать семь лет, и пять последних из них я занимаюсь невероятно важным делом: состою на государственной службе в ведомстве со скучным названием «Департамент по охранению и поддержанию душевного согласия в делах королевств Заката, а такожде иных стран и земель».