— Никуда я не пойду, — вскинулась молодая госпожа Целлиг, подобравшись, как норовистая лошадь перед взятием барьера и агрессивно выставив горбатый носик. — Тащите сюда этого военного олуха, я сейчас с ним быстро расправлюсь!

Королевский офицер предстал незамедлительно. Выверенным жестом протянул мне казенного вида пергамент с печатями, в коем именем короля предписывалось сменить всех охраняющих наш дом людей Вертрауэна, заменив их людьми из коронной гвардии. Служащим Вертрауэна надлежит разместиться в помещениях особняка герцога Эрде и не покидать оных до получения следующих распоряжений.

Прислуге разрешено посещать рынки, однако их должны сопровождать королевские гвардейцы.

Членам семьи герцога Эрде, то есть его супруге, сыну и несовершеннолетней дочери предоставляется полная свобода перемещений в пределах дома, но им настоятельно рекомендуется воздержаться от приема гостей. Тем, кто гостит в доме сейчас, лучше покинуть его.

Письмо было написано уверенной рукой опытного канцелярского служаки и украшалось росписью Мальса — одного из капитанов королевской гвардии. Я прочитала его два раза, в надежде, что где-то обнаружится не замеченная мною отцовская приписка или упоминание о нем. Нет, ничего. И условного слова «вечер» тоже не присутствует.

— Как отпрыск фамилии Эрде, я подчиняюсь приказу короля, — я вернула документ посланцу. — Нужна какая-то моя помощь? Тех, кого вы будете снимать с их постов, можно временно поселить на первом этаже. Спросите домоправительницу, она покажет.

— Кто-нибудь из ваших родственников дома? — офицер явно не мог заставить себя относиться ко мне всерьез, но положение обязывало.

— Герцогиня Эрде больна. Вестри Эрде, мой брат, на занятиях в Военной Академии, — я не была уверена, что Вестри именно там, но эта ложь ничего не изменит. Называя вещи своими именами, мы, кажется, угодили под домашний арест. — В этом распоряжении сказано, что вы не будете чинить препятствия тем, кто не проживает в особняке и пожелает уйти. Это верно?

— Да, госпожа, — кивнул гвардеец.

— Тогда я хотела бы побеседовать с человеком, дожидающимся в приемной. Затем он и эта дама покинут дом.

Цинтия ободряюще толкнула меня под столом ногой.

Офицер снисходительно кивнул нам обоим и отбыл.

Цици шумно перевела дух:

— Ты молодец! Я бы непременно испугалась и брякнула какую-нибудь глупость.

— Матушкины уроки, — буркнула я. На самом деле я отчаянно трусила и мысленно умоляла отца поскорее вернуться. Или пусть придут Вестри, Майль, Дорнод — хоть кто-нибудь из мужчин, способных принимать решения!

Слово в ответ на мою просьбу, в дверях появился некий молодой человек, озадаченно уставившийся сначала на Цинтию, потом на меня, затем опять на Цици.

Приняв ее за хозяйку дома, он отвесил положенный глубокий поклон.

Мне достался второй — покороче и не столь старательный. Обидно.

Мы с Цици примерно одного сложения, только я пониже. Цинтия, как я уже говорила, блондинка. Мои же волосы черного цвета с каштановым отливом, и вообще я не слишком привлекательна — тощая, бледная и похожа, по авторитетному утверждению моего брата, на сушеную стигийскую мумию.

— Молодая госпожа Эрде, я полагаю? — вопросил незнакомец, обращаясь к Цинтии.

Голос у него был хорош — бархатистый, с мелодичными переливами. Сам он тоже выглядел неплохо: загорелый, среднего роста, крепкого сложения, кареглазый, с коротко, на кофийский манер стрижеными каштановыми волосами.

Герб на колете, три серебряных полумесяца, наискось перечеркнут алой полоской. Бастард какого-то из родовитых кофийских семейств? Красивый парень, только почему он столь откровенно пялится на Цици?

— И полагаете совершенно ошибочно, — без положенной любезности отрезала мрачная Цинтия. — Я только гостья этого дома. Цинтия Целлиг, во избежание дальнейших казусов.

— Э… — молодой человек перевел слегка разочарованный взор на меня. — Прошу прощения, благородные дамы, но…

— Я баронесса Долиана Эрде, — отчеканила я. — С кем имею честь и что вам угодно? Говорите побыстрее, ибо с сегодняшнего дня семейство Эрде не в чести у короля Немедии, и, хочешь — не хочешь, вам придется отправляться восвояси.

Окончательно запутавшийся гость представился:

— Влад, девятый сын герцога Зимбора из Кофа… Вообще-то я надеялся на встречу вашим батюшкой, Мораддином Эрде…

— Его нет, — честно ответила я.

Поди разберись, что за птица этот Влад Зимбор. Отцовский лазутчик, вернувшийся из дальних странствий, начинающий конфидент, посыльный или?..

Родовое имя, во всяком случае, звучит как настоящее, и держится молодой Зимбор под перекрестными взглядами двух любопытствующих девиц с достоинством.

— Я не знаю, когда он вернется. Если нужно что-то передать — можно оставить мне. Переговорить — наберитесь терпения и ждите.

Влад поколебался.

— С разрешения благородной госпожи, я бы предпочел обождать, — сказал он и рискнул улыбнуться, с поразительной точностью разделив улыбку поровну между мной и Цинтией. — Тем более, в обществе столь прекрасных дам любое ожидание покажется кратким.

— Разрешаю, — легче мне не стало, но появилась какая-то робкая уверенность. Возможно, еще не все потеряно. Отец не велел отчаиваться, и я не буду.

Месьор Влад Зимбор отважно попытался завести куртуазную беседу, и, ободренный воспрянувшей Цинтией, вскоре красочно повествовал о своем путешествии из Хоршемиша в Бельверус.

Цици воспитанно смеялась в нужных местах, а я ловила себя на том, что совершенно не верю этому красавчику. Не знаю, почему.

Пришла Хейд. Тоном, выражавшим крайнюю степень озабоченности и возмущения, сообщила, что теперь в первом этаже особняка торчат три десятка наших охранников и, разумеется, на разные лады сообщают о своем недовольстве.

Наш дом взят в настоящее оцепление — мышь не проскользнет.

Я отошла взглянуть в окно и невольно ойкнула. Во двор преспокойно въезжал отцовский экипаж, поблескивая темно-синими дверцами, украшенными гербом Вертрауэна — дракон с моргенштерном в передних лапах. Гости оказались мгновенно забыты.

Даже не извинившись, я вылетела в коридор, скатилась по лестнице, потеряв левую туфлю, но успела вовремя.

У больших створок парадного входа стоял отец. Живой и невредимый, но, если судить по яростному сухому блеску глаз, крайне разозлившийся.

— Держишь осаду? — невозмутимо спросил он, увидев, как я скачу через нижний зал. — Как состояние духа в гарнизоне?

— Бодрое, ваша милость! — выдохнула я. — Отец, тебя отпустили?

— Последний раз такую взбучку мне устраивали двадцать с лишним лет назад, в блаженной памяти Аграпуре, когда я опоздал на построение к парадному выходу Владыки Илдиза, — мечтательно проговорил отец. — И вдобавок прописали десять плетей. Это тогда, а не сейчас… — уточнил он, перехватив мой изумленный взгляд, — Сейчас я отделался домашним арестом и королевской немилостью.

— И ты так спокойно говоришь об этом? — не поняла я.

— Я жив, ты тоже, Вестри сидит в казармах Академии, значит, ничего непоправимого пока не произошло, — коротко улыбнулся отец. — Пошли, расскажешь мне, как ты тут справлялась.

— К тебе приехали, — вспомнила я. — Какой-то Влад Зимбор из Кофа. Сидит у меня и пытается вызнать, устойчива ли добродетель Цинтии.

— Зимбор? — отец нахмурился, припоминая, — Знакомое имя. Этот гость — законный Зимбор или как?

— Бастард, — кивнула я. Подумала и добавила: — Он симпатичный. Но, по-моему, лгун. Скорее всего, он — из твоих подчиненных.

— Посмотрим, — И Мораддин Эрде легко взбежал по длинной лестнице.

Мне оставалось только поспевать следом за ним.

Глава шестая

Из воспоминаний графа Монброна — IV.

«Чертополох в драконьем логове»