Наименование не только скучное, но и, на мой взгляд, наиглупейшее. За сим вычурным фасадом скрываются довольно простые и неприглядные понятия, как то: соглядатайство, присмотр за чужими тайнами, что торговыми, что политическими, всяческого рода вынюхивание, подсматривание и подслушивание, шантаж, вымогательство, частенько убийство и так далее, и так далее…

Вот такое у нас царит душевное согласие. Другими словами, наш департамент, именуемый старинным аквилонским словечком «Латерана» (что в переводе на язык нынешних времен означает «Чертополох»), является тайной службой нашего богоспасаемого королевства.

«Чертополохом» нас прозвали не зря — такие же прилипчивые, колючие и настырные. Вдобавок «Латераной» именуется загородное поместье его милости барона Гленнора, уже двадцать лет бессменно трудящегося на поприще узаконенного злодейства.

Гленнор занял пост главы «Душевного согласия» еще при короле Вилере, и выкорчевать господина барона из его мягкого кресла столь же трудно, сколь и чертополох с грядки. Уж простите за дурацкий каламбур.

А кто во всем виноват? Кто в ответе за то обстоятельство, что дворянин с родословной, уходящей ко временам Эпимитриуса, сорок второй граф Монброн, виконт Эрвиллер, сеньор Аланкура и прилегающих земель, а также прочая, прочая и прочая, занялся столь неподобающим ремеслом (хотя в Аквилонии имеется стойкая дворянская традиция службы в Латеране — оказывается, быть лазутчиком, а проще говоря, шпионом, за границей для дворянина ничуть не позорно)?

По чьей вине я, вместо того, чтобы сидеть в родовом замке, разъезжать по турнирам и охотам, процветать и благоденствовать в стенах фамильного гнезда, расположенного среди плодородных земель Танасульского герцогства, уже пять лет верчусь, как бурундук в колесе?

Бесчисленные разъезды, нескончаемые путешествия, опасные и не всегда чистоплотные поручения, каковые я, стиснув зубы, вынужден исполнять беспрекословно! Нудная бумажная работа, выражающаяся в составлении докладов и отчетов!

Великие боги, как хорошо было в пиратах! То есть, простите, конечно не в пиратах, а в королевских корсарах Его величества Фердруго Зингарского…

Впрочем, это совсем другая история, и расскажу я ее несколько позже. Сейчас я требую у самого себя ответа на вопрос — кто виноват?

Они! Кто «они»?

Перечисляю по порядку — дракон по имени Геллир, прекрасная дама Анесса из Зингары, мой собственный предок, которому не лежится в могиле уже четвертую сотню лет, и, разумеется, некий Конан Канах, теперь известный как король Аквилонии.

Словом, почти ровно десять лет назад, я, потворствуя семейной традиции и еще не остывшему юношескому пылу, отправился охотиться за драконами.

Не надо скалиться, не вижу ничего смешного! Монброны спокон веку являлись потомственными драконоборцами.

Причина сего занятия кроется в одной очень древней и донельзя неприятной истории, связанной с тем самым моим предком, который несколько столетий слоняется по Закатному Материку, корчит из себя мага и вообще являет собой человека в общении крайне неприятного.

В те памятные времена я оказался в Карташене Зингарской. Милый тихенький городочек, по сравнению с Тарантией или Кордавой — глушь и провинция… Но! Возле Карташены внезапно объявился дракон! И не какой-нибудь захудалый виверн или амфитерн. Настоящий геральдический дракон! Четыре лапы, два крыла, длинный хвост и огнедышащая пасть. Вдобавок — редкий золотисто-бронзовый окрас чешуи. Красота! Какой трофей!

Одна беда — названный дракон по имени Геллир был самым последним в роду геральдических крылатых змеев и охотился на него не только я один.

Вторым претендентом на голову, хвост, крылья, клыки и когти Геллира являлся капитан Конан Киммериец, хозяин, владелец и безраздельный повелитель карака «Вестрел», королевский корсар и фаворит ее высочества принцессы Чабелы Зингарской.

Конану требовался отнюдь не дракон — варвара прельщали большое вознаграждение, обещанное за жизнь чудовища, и, как всегда, личная слава. В общем, это долгая история, с которой любые желающие могут ознакомиться в королевской библиотеке Тарантии — пару лет назад я рассказал все подробности нашего с Конаном приключения хранителю книжных анналов замка короны Хальку, барону Юсдалю. Хальк скрупулезно записал мою повесть, подшил пергаменты… Словом, идите и читайте.

Каковы же были последствия событий тех лет?

Дракон, обретя сокровище — яйцо с двумя зародышами-дракончиками — улетел, мы с Конаном решили, что убивать Геллира вовсе не следует, прекрасная дама Анесса вышла замуж, но увы, не за меня, досточтимый предок, ошивавшийся неподалеку и чинивший всем мелкие гадости, удалился в долгое странствие, а ваш покорнейший слуга, дабы избавиться от недуга безответной любви, попросился в команду «Вестрела», куда и был принят Конаном и его ближайшими сподвижниками.

Следующие пять лет я провел исключительно весело и хлопотно.

Нас постоянно кто-то ловил, мы кого-то грабили, горели, тонули, искали сокровища и теряли их, с достойным уважения постоянством безобразничали в Кордаве, разнося в щепки портовые кабаки, а в результате принцесса Чабела вынуждена была постоянно заступаться за нас перед папочкой-королем…

Через полтора года после событий с драконом Геллиром, Конан покинул нашу разудалую команду, потому что «Вестрел», к сожалению, погиб, а команда разбежалась кто куда.

Киммериец, насколько я знаю, отправился на Полночь, я же вместе с Сигурдом и Зелтраном, ближайшими друзьями и помощниками Конана, вернулся в Кордаву. На старые сбережения мы купили новый корабль, окрестили его «Крылатым змеем» и вплоть до 1288 года по основанию Аквилонии продолжали бороздить Закатный океан в поисках приключений, золота и просто интересной жизни.

Жарким летом упомянутого года в Кордаву, в гавани которой стоял наш карак, пришли невероятные известия.

Государственный переворот в Аквилонии! Пуантенская партия наконец одержала верх в многолетней борьбе с Нумедидесом и династией Эпимитреев! Трон, однако, достался вовсе не герцогу Пуантена Троцеро и не его многообещающему племяннику Просперо, а никому не известному человеку с варварским именем Конан Канах.

В Кордаве сначала никто не поверил столь невероятным слухам. Когда же из Тарантии явилось официальное посольство, я, Сигурд и Зелтран поняли, что невозможное все-таки стало реальностью — мы отлично знали о предсказании, данном нашему прежнему капитану, Конан частенько любил позубоскалить над невежеством и лживыми посулами оракулов. Напредсказывали, понимаешь, Нергал знает что!

Тогдашние события я понял так: пуантенские герцоги, конечно же, имели права на аквилонский трон, пускай и весьма призрачные. Но, если бы Троцеро короновался, немедленно восстали бы Боссония и Гандерланд, затем гражданская война, распад страны…

Лучшим кандидатом на королевское звание казалась личность, не принадлежавшая к благородным семьям Аквилонии, человек со стороны. Причем человек достаточно сильный, умный и расчетливый, способный при поддержке пуантенцев крепко взять власть. Троцеро с племянником такого человека нашли.

Выбор, конечно, странный: безродный варвар, с точки зрения любого дворянина — дикарь, необразованный наемник, хам и подзаборный пес… Я, впрочем, мог сообразить, чего стоит такой «подзаборный пес». Согласен, Конан не имел опыта управления страной, но у него были прекрасные советники — Просперо, старый герцог Публио Форсеза, назначенный государственным канцлером, и, между прочим, столь обожаемый мною барон Гленнор.

Старый лис, предводитель Латераны, мгновенно понял, куда ветер дует, и незамедлительно поставил свою неприметную организацию на службу новому королю.

Однако я увлекся. Что же поделывал в это время уже знакомый вам Маэль Монброн?

К третьему летнему месяцу 1288 года в Кордаву внезапно (как всегда!) заявился мой бессмертный родственничек. Райан Танасульский во всей красе — нечто среднее между странствующим рыцарем без единого золотого в кармане, бродячим фигляром и мошенником на доверии. Как обычно, злосчастного предка сопровождала большая рыжая собака с плоской мордой, обрубленным хвостом и скверным характером. Подозреваю, что псу тоже перепала часть бессмертия Райана.